Путешествие по Беларуси: о чем поют колокола Хатыни?

Почти все туристические маршруты по Беларуси включают в себя посещение мемориального комплекса Хатынь, хотя ни на одной карте нет поселка с таким названием. На карте нет, но посреди густого елового леса, славящегося рекордными урожаями лисичек, находится мемориал, ровно на том месте, где когда-то была обычная белорусская деревня.

И вот именно эта деревня, ничем не выделявшаяся из множества других деревень, вдруг удостоилась такой чести — стала мемориальным комплексом, более того — олицетворением человеческого горя и ужасов войны. Все случилось 22 марта 1943 года. До этого дня Хатынь была самой обыкновенной деревней. Сажали картошку, растили детей, на небольших лугах за деревней ходили важные коровы, в хлевах похрюкивали поросята. Правда, в 1943 году уже не ходили и не похрюкивали — пришельцы вымели все под метелочку, оставив жалкие крошки, чтобы будущие рабы только-только не умерли с голоду. Ведь белорусам, как и другим славянам, в соответствии с грандиозными планами захватчиков предстояло тотальное уничтожение, а немногим «счастливчикам» — рабский труд на чужой земле.

Но 22 марта 1943 года о рабах и онемечивании никто не думал. Те, кто приехал в обычную белорусскую деревню, собирались делать только одно — убивать.

Причина была проста: в этот день неподалеку от деревни партизаны обстреляли автоколонну и даже убили немецкого офицера. Что ж, око за око, и мирное население должно было ответить собственными жизнями — таковы были правила той войны.

Всех жителей Хатыни согнали в колхозный сарай. Не жалели никого — ни женщин, ни стариков, ни даже грудных детей. Там была семья Барановских — девять детей, Новицких — семеро детей, Иотко — семеро детей, младшему был только год. У Веры Яскевич на руках был семинедельный сын — и ее вместе с малышом загнали в сарай. Всего трое детей смогли спрятаться — Володя и Соня Яскевичи, Саша Желобкович. Взрослых нашли и загнали в сарай всех.

Ну, а затем сарай был заперт, обложен соломой и подожжен. Тех, кто выбегал из горящего сарая, тут же расстреливали. Всего в тот день погибло 140 человек. И половина из них — 75 — были дети до 16 лет! Сейчас детям до 16 нельзя смотреть фильмы со сценами курения…

Из горящего сарая только двое детей смогли выбраться живыми — семилетний Витя Желобкович и двенадцатилетний Антон Барановский. Витю спасла мать — она накрыла мальчика своим телом, и все пули достались ей, а ребенок, раненый в руку, выжил. Антон получил пулю в ногу и потерял сознание, его сочли мертвым и не добили.

Из взрослых выжил единственный человек — Иосиф Каминский. В момент трагедии ему было 56 лет, он работал кузнецом. Когда он пришел в себя, была уже ночь, угли уже остывали. И несчастный человек в груде обгоревших и израненных тел нашел своего сына — смертельно раненого и страшно обожженного. Мальчик умер у отца на руках.

И ведь такая Хатынь была не одна — во время Второй мировой войны только в Белоруссии было сожжено вместе с жителями 186 деревень! Память… Память человеческая коротка. Одно поколение, ну, два…

Молодой человек, регент хора одного из белорусских храмов, рассуждая о Второй мировой войне, рассказал, что храм, в котором он работает, закрывался лишь один раз — в 1939 году, а затем был открыт в 1941, когда территория была оккупирована, и больше не закрывался: после освобождения Беларуси в 1944 году храм не закрыли, и лишь в 2007 году он был закрыт на реставрацию. На этом основании молодой человек сделал вывод, что Гитлер был весьма веротерпимым человеком! Интересно, что от храма, в котором молодой человек руководит хором, до Хатыни — всего-то 60 километров!

Интересно, а как сочетается с предполагаемой веротерпимостью Гитлера план «Ост», в соответствии с которым должно было быть уничтожено 75% населения Беларуси, а оставшиеся подлежали онемечиванию? И это если говорить только о Беларуси и белорусском народе. А ведь был и Холокост, были жуткие концентрационные лагеря смерти, и список их длинен… И все это — веротерпимость?

Верно говорят: кто старое помянет, тому глаз вон. Но у этой пословицы есть и продолжение: а тому, кто забудет, оба!